Человек, который продал жизнь на eBay - Йэн Ашер

В Англии меня ожидало разочарование – я так и не смог осуществить пару целей, с которыми у меня были трудности. Я все еще надеялся собрать в одном месте пятерых Йэнов Ашеров и обеспечить таким образом благотворительный взнос от Ричарда Брэнсона. На сей раз я планировал попытаться сделать это в Ньюкасле. В этих краях, если верить Фейсбуку, живут то ли четверо, то ли пятеро Ашеров, что давало мне обоснованную надежду осуществить эту цель. Я послал сообщение всем Йэнам, еще находясь в Катманду, и только один ответил положительно, предложив для встречи субботу. Я получил письма и от двух других Йэнов, но они оба в этот уик-энд были заняты. За исключением первых трех Йэнов, с которыми я встречался в Лондоне и ни один из которых не мог приехать, больше никто из наших тезок не отозвался.

Еще одним разочарованием была неудача с поисками подходящего места, чтобы, разогнав машину, броситься в ней с пирса в воду. Этот трюк мне всегда хотелось проделать, поскольку я видел его во многих фильмах. Теоретически, если сидишь в машине, которая падает в воду, можно остаться в ней, пока она тонет, находясь в воздушном кармане. Из-за давления воды на внешнюю поверхность автомобиля двери открыть будет невозможно. Когда машина опустится на дно, можно оставаться внутри и позволить ей постепенно наполняться водой, продолжая дышать в воздушном пузыре под крышей. Когда машина заполнится, можно открыть окно и, сделав последний вдох из пузыря, выплыть на поверхность.

Разумеется, я не имел никакого намерения погибнуть во время выполнения этого трюка и трезво оценивал его риски, поэтому хотел загодя осуществить кое-какие приготовления в области безопасности. Мне требовалась машина, окна которой опускались бы вручную. Мне понадобился бы баллон с воздухом, прикрепленный позади водительского сиденья. Под рукой должны были быть нож и молоток. Конечно, мне еще понадобилась бы команда дайверов, которые могли бы сыграть роль как спасателей, так и видеодокументалистов.

Находясь в Катманду и имея на руках массу свободного времени, я пытался совершить какие-то подвижки в отношении этой цели. И начал искать подходящее место и помощников, послав запросы на несколько дайверских форумов в Соединенном Королевстве.

Я получил несколько уклончивых ответов из разных мест, но один форум прямо-таки расцвел комментариями. Многие предполагали, что я спятил, собираюсь покончить жизнь самоубийством и эгоистично погубить других своим непродуманным трюком. Другие поддерживали меня, говоря, что жизнь – это удовольствие и приключения. Развернулась бурная дискуссия вокруг требований здоровья и безопасности и технических соображений относительно того, что на самом деле произойдет, если я попытаюсь это сделать.

Я и сам вступил в эту дискуссию, выступая в защиту своего желания проделать такой рискованный трюк. В ответ предполагавшим, что я сошел с ума, я возражал и говорил о необходимости порой идти на риск, принимать вызов, переживать приключения и получать удовольствие. Я точно не собирался гибнуть при такой попытке и предусмотрел бы все возможное, чтобы избежать подобного исхода, и все равно хотел это сделать.

Многие люди выбирают гораздо более рискованные виды времяпрепровождения. Альпинизм, мотоспорт, спелеотуризм или плавание с аквалангом – во всем этом есть внутренне присущие каждому занятию рисковые факторы, но именно потому-то люди и выбирают эти занятия. Встреча лицом к лицу с элементами риска и преодоление страха – вот что делает жизнь намного слаще.

Парашютный спорт в своей экстремальной форме – бейс-джампинг, невероятно опасен и сопряжен с высоким уровнем смертности, но все больше и больше людей тянется к тому неописуемому восторгу, который с ним связан. В полете из Дели в Лондон я смотрел документальный фильм о бейс-джампере Джебе Корлиссе, который раздвигал границы возможного. Конкретный прыжок, который он тогда планировал, – свободное падение с одного из отвесных гребней Маттерхорна, четырнадцатитысячника в Альпах на швейцарско-итальянской границе.

В какой-то момент фильма он в паре предложений подытожил все мои воззрения относительно жизни и того, как ее следует прожить. Говоря о возможности прыжка, который собирался совершить, он сказал следующее: «Жизнь – это горстка ощущений, которые испытываешь, пока не умрешь. Вот в общем-то и все. Очень просто. Я всего лишь хочу сделать эти ощущения настолько невероятными, насколько возможно».

К сожалению, я так и не смог найти места, чтобы совершить прыжок на машине в воду, и вынужден был согласиться с тем, что в Англии, по всей вероятности, такое приключение неосуществимо.

Разочарованный, я направился на север, чтобы повидать в Скарборо Брюса. Я отменил встречу с единственным оставшимся Йэном, извинившись перед ним и объяснив, что нас должно быть либо пятеро, либо встреча не состоится. Как же хорошо вернуться в Скарборо! Во всем здесь чувствуется приятная неизменность, и в округе у меня еще осталось немало добрых друзей.

Пока мы болтали с Брюсом, работая в сарае над очередной партией заказанных ему дорожных знаков, он спросил, чем я собираюсь заняться после завершения этих 100 недель. Я был рад возможности поговорить, поскольку этот вопрос занимал мои мысли все чаще и чаще по мере того, как приближался конец путешествия. Чем я хочу заниматься? Где я хочу жить? Меня привлекала идея стать мотиватором в Штатах, но если я не сумею реализовать ее или не смогу получить рабочую визу? Захочу ли я тогда вернуться в Австралию, в Перт?

Многие мои тамошние друзья уехали, а поскольку с Мел мы разошлись, меня там уже почти ничто не держало. Конечно, оставались еще добрые друзья, по которым я скучал, но я не хотел поддаваться искушению снова пойти работать на карьер.

Я размышлял вслух и упомянул, что у меня по-прежнему немало хороших друзей в Скарборо. «Вот тебе и ответ, – заметил Брюс. – Перебирайся снова сюда – и будешь счастлив, поскольку здесь у тебя есть хорошая компания. – А потом добавил: – И мы сможем заняться классическими гонками на мотоциклах с колясками!» Все это звучало соблазнительно, но… Как насчет климата? И какой работой я стану заниматься? И где я буду жить? И как я справлюсь с неотвязными воспоминаниями о Лоре? Ведь мы так много пережили вместе в Скарборо.

В преддверии реализации еще одной цели я должен был распечатать фотографии, провезенные из путешествий, и серьезно пересмотреть вопрос своего багажа. Безвременная смерть моего отца в 1994 году оказала на меня огромное воздействие. Рак кишечника, который унес его жизнь, – одна из наиболее успешно поддающихся лечению форм рака, если «поймать» его достаточно рано. Я поставил себе целью собрать средства для организации, которая проводит исследования рака кишечника и распространяет информацию о нем, выбрав в качестве бенефициара одну австралийскую организацию в Сиднее. Я высоко поставил планку, желая испытать свои возможности, и остановился на оптимистической цифре в 50 тысяч долларов.